class="p1">Бедный сквайр, запершись вместе со своим горем и своей раздражительностью у себя в унылом и обшарпанном кабинете, где он с каждым днем проводил все больше времени, перебирал в уме свои заботы и тревоги, пока у него от этого голова не пошла кругом, как, должно быть, случается с белкой, вертящейся в колесе. Он достал журналы и гроссбухи и принялся подсчитывать задолженности по ренте. Суммы каждый раз получались разные. Он готов был расплакаться, как ребенок над арифметической задачкой, чувствуя себя усталым и измученным, рассерженным и разочарованным.

— Старею, — сказал он, — и голова у меня уже не та, что прежде. Это, наверно, тоска по ней так меня отупила. Я всегда был не бог весть что, но она обо мне хорошо думала, вечная ей память. Она никогда не позволяла мне называть себя тупицей, но я все же тупица. Осборну следовало бы помочь мне. На его учение немало денег потратили. Но он, вместо этого, является разряженный как попугай и думать не думает, как мне заплатить его долги. Надо было бы сказать ему, чтобы зарабатывал на жизнь как учитель танцев, — добавил сквайр, невесело улыбаясь своей остроте. — Одет он — ни дать ни взять учитель танцев. И как он потратил эти деньги, никому не известно! Глядишь — и Роджер вдруг объявится с толпой кредиторов по пятам. Нет, Роджер — нет! Он, может быть, медлительный, но он надежный. Жаль, что его здесь нет. Он не старший сын, но он бы интересовался поместьем, и он привел бы для меня в порядок эти счета. Хорошо бы Роджер был здесь!

Глава 23

Осборн Хэмли оценивает свое положение

Осборн одиноко пил кофе в гостиной. Он тоже был очень несчастен, по-своему. Он стоял на коврике перед камином, размышляя над своим положением. Он не совсем ясно представлял себе, насколько отец стеснен в наличных деньгах: стоило сквайру заговорить с ним на эту тему, он немедленно начинал сердиться, и многие из его неопределенных, противоречивых заявлений — притом что все они, при своей внешней противоречивости, были в основе своей правдивы — его сын относил на счет эмоциональных преувеличений. Но для молодого человека в возрасте Осборна было уже достаточно неудобно чувствовать себя постоянно связанным отсутствием пятифунтовой банкноты. Основные поставки провизии для изобильного, почти роскошного стола в Холле поступали из поместья, поэтому в домашнем хозяйстве не наблюдалось никаких признаков скудости, и, пока Осборн готов был оставаться дома, у него было все, что он мог пожелать, но в другом месте у него была жена, и он желал постоянно видеться с ней, а это требовало поездок. Она, бедняжка, нуждалась в поддержке, а где было взять денег на эти поездки и на скромные нужды Эме? Решить эту головоломную задачу сейчас и пытался Осборн. Пока он был в колледже, назначенное ему, наследнику Хэмли, содержание составляло триста фунтов, тогда как Роджер должен был довольствоваться суммой на сотню фунтов меньше. Выплата этих ежегодных сумм доставила сквайру множество затруднений, но он думал об этом просто как о временном неудобстве, возможно, думал безосновательно. Считалось, что Осборну предстоит совершить великие дела: получить степень с отличием, стать стипендиатом, жениться на наследнице древнего рода, жить в нескольких из многочисленных, ныне пустующих покоев Хэмли-Холла и помогать сквайру управлять имением, которое когда-нибудь будет принадлежать ему самому. Роджер должен был стать священнослужителем. Уравновешенный и медлительный, Роджер был просто создан для этого, а когда он не пожелал принять духовный сан, предпочтя более активный и рискованный образ жизни, перед ним открылось множество поприщ; он был деловит и практичен, он был пригоден для всех тех занятий, от которых Осборн был огражден своей брезгливостью и своей (псевдо) гениальностью; и хорошо, что Осборн был старшим сыном, потому что он никогда не сумел бы проложить для себя дорогу в мире, а что до овладения какой-либо профессией — так это было бы все равно что бритвой обтесывать камни! И вот теперь Осборн жил дома, но желал находиться в другом месте, содержание его фактически было прекращено, да и регулярными выплатами его в течение последнего года или двух он был обязан стараниям матери, но о нынешнем прекращении ничего не было сказано между отцом и сыном — вопрос о деньгах был больным местом для обоих. Время от времени он получал от сквайра десятифунтовую банкноту, но с трудом подавляемое недовольство, которым это сопровождалось, и полная неопределенность относительно того, когда он может в очередной раз дождаться такого подарка, делали основанные на этом расчеты крайне смутными и сомнительными.

«Что же наконец мне сделать, чтобы обеспечить себе постоянный доход?» — думал Осборн, стоя на ковре, спиной к пылающему камину, держа в руке присланный из кухни кофе в чашке редкого старинного фарфора, принадлежавшего многим поколениям семьи Хэмли. Кто бы мог подумать, глядя на безукоризненно элегантного молодого человека в окружении комфорта, граничащего с роскошью, что все его мысли заняты этим единственным неотступным вопросом? Но так оно и было. «Что я могу сделать, чтобы иметь надежный доход? Так продолжаться не может. Мне понадобится поддержка в течение двух или трех лет, даже если я запишусь в Темпл или Ликольнз-Инн. Жить на армейское жалованье невозможно, к тому же военная служба наверняка окажется мне ненавистна. В сущности, в любой профессии есть свои отвратительные стороны — я не смог бы заставить себя заниматься ни одной из тех, о которых когда-либо слышал. Пожалуй, больше всего мне бы подошло принять духовный сан. Но необходимость писать еженедельные проповеди независимо от того, имеешь ли ты что сказать, и вероятная обреченность на общение только с людьми, стоящими ниже тебя в утонченности и образованности! Однако бедняжке Эме непременно нужны деньги. Мне невыносимо сравнивать наши здешние обеды, все это мясо, дичь, десерты, которые так упорно подает Доусон, с ее двумя бараньими котлетками. Вот только что скажет отец, узнай он, что я женился на француженке? В его нынешнем расположении духа он лишит меня наследства, если это возможно, и станет говорить о ней так, что я не смогу этого стерпеть. А она еще вдобавок и католичка! Ну что ж, я ни о чем не жалею! Я поступил бы так снова. Вот только — если бы мама была тогда здорова, если бы она смогла выслушать мой рассказ и познакомиться с Эме! А теперь я должен хранить это в тайне. Но где же достать денег? Где достать денег?»

Потом